Взаимные обиды поляков и русских глубоки, но брод найти можно. Латвии стоит позаимствовать опыт сотрудничества историков Польши и России.
Смешанная польско–российская комиссия по сложным вопросам за три года своей работы расчистила немало исторических завалов, которые мешали развитию отношений двух стран. А эти отношения никогда не были гладкими. И во многом — из–за разной трактовки событий прошлого.
Точно так же различаются подходы к истории XX века в Латвии и России. Что отражается на внешней, а в ЛР — и на внутренней политике властей. Так, может, стоит присмотреться к позитивному опыту соседей, которые, отложив эмоции, сумели все же выйти на конструктивный диалог?
В этом смысле весьма показательной стала научная конференция, посвященная 90–летию подписанного в Риге мирного договора между Польшей и советской Россией, которая прошла на прошлой неделе в Доме Черноголовых — то есть именно в том самом месте, где в 1921 году велись непростые переговоры между поляками и большевиками и где был в итоге подписан судьбоносный для всей Европы документ. А молодая Латвийская Республика, предложив себя в качестве посредника для достижения мира между двумя воюющими сторонами, сразу стала известна во всем мире.
Среди участников конференции был сопредседатель польско–российской комиссии историков, ректор МГИМО, академик Анатолий Торкунов.
“Вести Сегодня” поинтересовалась у Анатолия Васильевича “технологией” сотрудничества обществоведов двух стран и результатами совместной работы.
— Во–первых, важно отметить, что в комиссию вошли не только историки и архивисты, но и представители министерств иностранных дел с обеих сторон, специалисты по международным отношениям. Главное, что со стороны польских и со стороны российских властей было выражено четкое желание эти отношения улучшить. Это создавало благоприятную среду для нашей работы.
Мы обсуждали наиболее сложные моменты общей истории, главный из которых — Катынская трагедия 1940–1941 годов. Хотя еще в советский период была признана вина сталинского режима в расстреле польских военнослужащих, но часть архивных материалов по этой теме не были переданы польской стороне. Не было однозначного подхода и в трактовке этих событий. Благодаря рекомендациям нашей комиссии российское руководство передало Польше все архивы по Катыни, президент Медведев, премьер–министр Путин и Госдума РФ сделали совершенно четкие заявления, не оставляющие никаких двусмысленных толкований.
Обсуждали мы на комиссии и предвоенные события, которые тоже трактуются по–разному. В частности, Мюнхенский сговор, пакт Молотова — Риббентропа, введение военного положения в Польше в 80–е годы прошлого века. По итогам дискуссий была издана книга “Белые пятна, черные пятна”, в которой по каждому вопросу изложены точки зрения польских и российских экспертов высокого класса. Книга вышла на польском и русском языках, готовим выпуск ее сокращенной версии и на английском языке. Я считаю, что это существенное достижение не только с точки зрения научного исследования, но и как панорамное изложение взаимоотношений наших стран в XX веке.
— Как это повлияло на политический и психологический климат в отношениях сторон?
— В ходе работы комиcсии с нами встречались первые лица Польши и России, и мы имели возможность доводить до них наши соображения по поводу того, как снять исторические раздражители, мешающие межгосударственному диалогу. Огромное значение для общественного мнения имел и показ по национальным телеканалам обеих стран правдивого фильма Анджея Вайды “Катынь”.
— Россия признала преступления большевиков в Катыни, но Польша отказывается признать, что в лагерях для пленных красноармейцев были сознательно созданы бесчеловечные условия — от голода, холода, болезней и побоев погибло, по разным оценкам, от 16 до 20 тысяч людей.
— Работа по этому эпизоду истории тоже идет. Историками обеих стран подготовлена книга с архивными данными по пленным красноармейцам. Этот коллективный труд подтверждает, что в лагерях дейтвительно был настоящий мор. И польская сторона этого факта не скрывает. Полагаю, на месте массовой гибели пленных красноармейцев надо воздвигнуть какой–то памятный знак или православную часовню. Прежде всего мы сами должны чтить память наших погибших соотечественников.
— Разумеется. Но лагеря для советских военнопленных не отличались от нацистских — о чем есть много свидетельств. Как все–таки насчет официального признания этого исторического факта и извинений с польской стороны?
— Мы надеемся, что Польша более четко определит свою позицию. Но надо учесть, что в это же время в России тоже находилось 35 тысяч польских военнопленных, и значительная их часть тоже погибла от голода и мора. Это было страшное, жестокое время, и жесткость проявляли обе воюющие стороны. Достаточно почитать хотя бы Бабеля, чтобы понять, как это было. Но я с вами согласен, что признание своих ошибок и преступлений, которые были совершены не народами, а руководителями государств, должны носить взаимный характер. Но я и против того, чтобы мы бесконечно сами каялись и побуждали других каяться. Многие страницы истории надо перевернуть, чтобы заниматься сегодняшним днем и днем будущим. А связи с Польшей у нас сегодня развиваются очень динамично — торговля, обмены, региональное сотрудничество. Это часто выпадает из поля зрения журналистов и общественности, а упираемся мы постоянно в эмоциональные факторы. Но историческим обидами должны заниматься историки–профессионалы.
— А что вы думаете по поводу перспектив работы латвийско–российской комиссии историков, о создании которой договорились президенты Медведев и Затлерс в ходе визита нашего главы в Москву?
— У нас такие комиссии есть и с Литвой, и с Эстонией, они спокойно работают. Вот теперь такая комиссия создается с Латвией. С нашей стороны ее, очевидно, возглавит академик Чубарьян, возможный сопредседатель с латвийской стороны — г–н Фелдманис.
Чтобы я посоветовал коллегам: не делать никаких заявлений пропагандистского толка, которые могут поставить комиссию в затруднительное положение. Вот мы с Адамом Ротфельдом, вторым сопредседателем нашей комиссии, от такого рода заявлений воздерживались. Отдельные деликатные моменты истории комиссия обсуждала без присутствия журналистов и сообщала СМИ только об итогах работы. А если создавать барабанный бой, толку никакого не будет, а будет только взаимное раздражение, а в конечном итоге отказ от сотрудничества.
— МГИМО занимается исследованиями на балтийском направлении?
— Недавно у нас создан центр “Балтия”, он проводит довольно много научных мероприятий. Его интересует весь Балтийский регион. Центр активно сотрудничает с научными центрами Швеции, Норвегии, Дании, налаживает контакты с латвийскими организациями. Кстати, планирует осенью провести конференцию по латвийско–российским отношениям, включая исторические аспекты. Что касается подготовки кадров, то у нас в университете в рамках страноведческой специализации начали преподавать латышский, эстонский и литовский языки. Наши ребята работают в посольствах балтийских стран и уже знают местные языки на таком уровне, что даже выступают в качестве переводчиков–синхронистов во время встреч на высшем уровне. Будем развивать балтийское направление и дальше — мы же соседи!
— Спасибо за беседу.
“Вести Сегодня”, № 85.
Статья взята со старого сайта.
