Как использовать философию: достижения Александра Нехамаса

Большинство ученых являются специалистами. Так, например, они дают интерпретации стихотворений Бодлера, рассказывают об истории Венеции или реконструируют философию Канта. Их работы ценны, потому что они показывают, как понимать наше искусство, нашу историю и нашу философию. Но время от времени, а это происходит гораздо реже, ученые выдвигают утверждения, представляющие широкий интерес. Эти публичные интеллектуалы меняют наше понимание нашей культуры. Джон Дьюи сделал это, когда теоретизировал искусство и политику, обращаясь к широкой международной аудитории. То же самое делали Жан-Поль Сартр и Симона де Бовуар, когда писали о колониализме и феминизме. А поколение спустя Жак Деррида и Мишель Фуко бросили вызов читателям, которые сочли их аргументы актуальными для самых разных социальных и политических проблем. Эти публичные интеллектуалы делали заявления, которые имели значение для людей за пределами академического мира.

Чем ближе мы подходим к настоящему, тем труднее достоверно идентифицировать публичных интеллектуалов. Я достаточно взрослый, чтобы помнить времена, когда Маршалл Маклюэн, Норман О. Браун и Чарльз А. Райх были важны. Но теперь я боюсь, что их читают только историки, изучающие тот период. А молодые люди могут вспомнить, что несколько десятилетий назад к политическим пророчествам Фрэнсиса Фукуямы относились очень серьёзно. Кто наши нынешние публичные интеллектуалы? Возможно, их больше нет. Как писал Александр Неамас: «Мы больше не считаем, что жизнь философов представляет собой образец, которому должны следовать другие». Он намерен оспорить это утверждение.

Рене Декарт (1596–1650), Иммануил Кант (1724–1804) и Артур Данто (1924–2013) были очень разными философами. Они жили в очень разных интеллектуальных культурах, имели разные литературные стили и поэтому выдвигали совершенно разные аргументы. Декарта Медитации рассматривает, как наши претензии на обладание знаниями могут быть защищены от скептицизма. Кант в своих трех критических статьях описывает и защищает знание, мораль и эстетический опыт. И Данто, опираясь на рассказы об этих предшественниках, опубликовал книги по теории действия, познанию, а также историографии, а также эстетике, которая сделала его знаменитым в мире искусства. Однако всех троих объединяет вера в силу безличных аргументов. Независимо от вашего пола, расы или политических взглядов, вы должны найти аргумент cogito Декарта, основу для его неприятия скептицизма, убедительным. Какой бы ни была ваша художественная культура, вы должны найти мнение Канта об эстетическом суждении убедительным. И независимо от того, натурал вы или гей, вы должны принять рассказы Данто о действиях, искусстве и истории, если они действительно верны. Подобно наукам, философия представляет собой по существу безличную деятельность. Правильные философские утверждения универсальны.

В Искусство Жизни Неамас утверждает, что нам следует усложнить этот взгляд на философию, рассматривая несколько разных фигур: Сократа, Монтеня, Ницше и Фуко. Неамас представляет альтернативную философскую традицию, посвященную искусству жизни. Он использует Сократа как своего преследователя, поскольку Платон, Монтень, Ницше и Фуко разными способами пытались понять его. Как и Нехамас, который поддерживает эту дискуссию, просматривая их отчеты. Поскольку Сократ сам не писал, это сложный процесс. Эта альтернативная традиция «требует стиля и своеобразия, потому что ее читатели никогда не должны забывать, что взгляды, с которыми они сталкиваются, являются взглядами определенного типа людей и никем иным». Зарождение философии, согласно Фуко, как говорит Неамас, было «не столько попыткой представить какие-то общие доктрины о мире или наших знаниях о нем: ее целью было, скорее, изменить жизнь людей на индивидуальном уровне. »

Очень долгое время, еще пару поколений назад, изучение древних греков было основой западного образования. «Платон остается, — пишет Неамас, — совершенным образцом подлинного философа, подлинным стандартом, которым философия, в том числе и философия сегодняшнего дня, должна себя мерить». Это может показаться странным консервативным заявлением: «Назад к древней классике», как призывал Аллан Блум. На самом деле, однако, его политические последствия неуловимы. Как мимоходом отмечает Неамас, Фуко хотел быть голосом угнетенных, особенно геев. В настоящее время изучение греческой классики является лишь еще одним видом деятельности специалистов, а не вообще ядром гуманитарного образования. Но Нехамас предлагает изменить эту ситуацию.

Честно говоря, мой взгляд на заявления Нехамаса в некотором смысле очень похож на взгляд стороннего наблюдателя. Я ничего не знаю о классической философской традиции, в которой он был так хорошо обучен: к лучшему или к худшему, но мои интересы как философа очень разные. Непосредственным вдохновением для написания этого эссе стало просмотр любимой картины Нехамаса, «Картины Эдуарда Мане». Олимпия (1863) рядом с ним, когда недавно он был передан в аренду Метрополитен-музею. Как он объясняет в Только обещание счастья уже несколько лет он почти безнадежно очарован этой картиной. Я прочитал его отчет с большим интересом. я тоже восхищаюсь Олимпия, но, честно говоря, для меня это просто очень хорошая, заслуженно известная картина. Если бы мне пришлось выбрать одного Мане, который меня вдохновляет, я бы назвал Бар в Фоли-Бержер (1882). Но там, где Неамас колеблется объяснить, почему именно он одержим Олимпияя объяснил в печати, почему меня это волнует Бар. Я не считаю это исключительно красивым. Но это то, что, при прочих равных условиях, меня завораживает, — картинка-загадка. Вот почему меня вдохновила также опубликовать две книги о Николя Пуссене. Я был (и остаюсь) очарован одной из его картинок-пазлов. Слепой Орион в поисках восходящего солнца (1658).

Понимая нашу общую заинтересованность в Олимпия может помочь мне сделать идеи Нехамаса более доступными. В литературе, которую он цитирует по картине Мане, есть два разных типа письма: искусствоведение и искусствоведение. И в одном важном смысле они имеют другой статус. (Я не верю, поднимите этот вопрос.) Как и другие академические специалисты, историки искусства ищут объективную истину. Независимо от вашего пола или расы, ваше описание Мане должно быть правдивым. То, как вы реагируете на произведение искусства, зависит от вашей личности. Пожалуй, это наиболее очевидно, когда мы рассматриваем искусство эротического или религиозного содержания. Однако цель ученого — описать произведение в общеузнаваемых терминах. Даже если вы найдете Олимпия скучно или отталкивающе, ваша цель как историка искусства — объяснить, почему в 1863 году она была признана конфронтационной. И это совместимо с утверждением, как это могла бы делать феминистка, о том, что политика Мане неприятна. Искусствовед мыслит существенно иначе. Критикуя, как и любой критик, я стараюсь быть убедительным, зная, что могу потерпеть неудачу. В ряде публикаций я отстаивал это утверждение. Я утверждаю, что критика носит исключительно личный характер. В этом смысле это модель личности, описанная Нехамасом. Я считаю, что вы могли бы многое узнать о практике художественной критики, посмотрев рассказ Нехамаса о Ницше, который, по его словам, «любит думать о мире как о тексте». Но здесь я лишь кратко привожу полный анализ объемом в книгу, который заслуживает пристального внимания.

Я был близким другом двух очень разных важных философов: Данто (который был моим учителем) и Нехамаса, современника. У меня есть достаточно четкое представление о том, как объяснить философию Данто, о которой я неоднократно писал. Любой компетентный философ способен раскрыть, а также подвергнуть критике свои аргументы. Таким образом, изучение его книг — это своего рода тест IQ, в котором мы, профессиональные философы, преуспеваем. Но хотя я знаю Нехамаса почти всю свою академическую жизнь, я вовсе не уверен, что полностью понимаю его анализ. Чтение его книг для меня равносильно чтению романа, великого японского классика. Сказка о Гэндзи, например, который родом из экзотического мира. Но я с трудом могу скрыть свой долгосрочный долг перед его книгами, которые часто вдохновляли меня на размышления. Замечательный писатель, смелый и скрупулезный, он сделал то, что должен делать великий философ: занялся главными проблемами: как жить; природа красоты; важность дружбы. Прочтите его и убедитесь сами. Его книги могут изменить вашу жизнь.

Примечание:

Книги Александра Нехамаса включают в себя Ницше: Жизнь как литература (1985); Искусство жизни: Сократовские размышления от Платона до Фуко (1998); Достоинства аутентичности: очерки о Платоне и Сократе (1999); Только обещание счастья: место красоты в мире искусства (2007); и О дружбе (2016).

О Мане см. мою «Историю искусства на сцене зеркала». Устный перевод Бар в Фоли-Бержер», История и теорияXXIX, 3 (1990): 297–320 и «Мане/Дега», Бруклинская железная дорога, Ноябрь 2023, онлайн.